Диалог с Дмитрием Некрасовым

Дисциплинирует ли белорусов платная медицина, может ли лопата быть терапевтическим средством и как юмор помогает доктору в работе, рассказал «МП» врач отделения гемодиализа с экстракорпоральными методами детоксикации Минской областной клинической больницы Дмитрий Некрасов.

– Дмитрий Александрович, если с гемодиализом более-менее понятно, то хотелось бы узнать: что же такое экстракорпоральные методы детоксикации?

– Есть такое понятие, как эфферентная медицина, или эфферентная терапия. У нас в стране нет специальности врач-эфферентолог, но то, чем я занимаюсь, очень близко именно к данному направлению. Это такие методы лечения, когда используется специальная медицинская аппаратура для очищения крови, лимфы, плазмы. В результате различных заболеваний в организме накапливаются токсины и метаболиты, которых в норме быть не должно. Мы их удаляем.

– С какими диагнозами направляют в ваше отделение?

– Диагнозы могут быть совершенно разными. У нас лечатся пациенты с рассеянным склерозом, миастенией и полинейропатией, больные ревматоидным артритом, бронхиальной астмой, острой и хронической почечной недостаточностью. Если необходимо, помогаем беременным женщинам с резус-конфликтом. Мы работаем с широким спектром пациентов, но у них есть одно общее: их организм накапливает патологические продукты метаболизма, которые мешают жить. Эти метаболиты должны быть удалены. Такими пациентами мы и занимаемся.

– Как пришло решение пойти в медицину?

– Моя мама – врач-терапевт. До сих пор работает спортивным врачом, хотя давно на пенсии. Она очень классный специалист. С раннего детства брала меня с собой на работу, поэтому атмосфера лечебного учреждения мне знакома с малых лет. Когда встал вопрос выбора профессии, я недолго колебался. Шел в медицинский целенаправленно.

– А что привлекло в специализации?

– Дело в том, что данной специализацией тогда мало кто занимался. Была некоторая свобода действий, учитывая небольшое количество каких-то научных изысканий на эту тему. Эфферентной медициной в нашей стране занимался прежде всего профессор Кирковский. К сожалению, Валерий Васильевич недавно ушел из жизни. Можно сказать, что это мой учитель. Ведь он, собственно, и направил в эту специальность, обучил азам этой профессии и был наставником на протяжении всей моей медицинской деятельности.

Мне было интересно заниматься тем, чем никто из коллег не занимается. Это было что-то вроде экспериментальной медицины. В начале двухтысячных у нас в медицинской среде достаточно скептически относились к таким методикам лечения. Когда лишь начинал работать, говорили: «Ай, ну что вы! Что такое плазмаферез? Гормоны – вот главный метод лечения!» Сегодня уже есть много статей и книг по эфферентной терапии, издается профильный журнал.

Во всем мире специалистов особенно волнуют вопросы терапии демиелинизирующих заболеваний, которые, в принципе, сейчас являются неизлечимыми. Моя задача как врача – стабилизировать состояние пациентов с подобными диагнозами. То есть мы не излечиваем болезнь полностью, но убираем из организма те самые агрессивные агенты, которые из-за нее накапливаются. Таким образом, у человека появляется возможность восстанавливаться и жить полноценно.

– На ваш взгляд, современная медицина – это «помощь» или «услуги»?

– Считаю, что сегодня медицина в нашей стране в основном сведена в разряд ремесла. Мы работаем по установленным схемам и протоколам. Расхождения в лечении оговариваются решением консилиумов. Теорию и науку развивают исключительно на кафедрах, там же предпринимают попытки внедрения новых методов. Но в целом у нас все очень консервативно. Поэтому меня, собственно, и привлекла когда-то моя специальность: там не было общепринятых протоколов, не было каких-то схем. То есть мы могли творить и изобретать. Нет, речь не идет о каких-то опытах на пациентах – ни в коем случае! Просто мы экспериментировали и сравнивали результаты с достижениями других специалистов этой отрасли.

Профессор Кирковский был одним из двигателей эфферентной медицины в нашей стране. Большое количество научных работ, методик, сорбентов, которыми мы сейчас пользуемся, разработаны именно под руководством Валерия Васильевича. Ими пользуются и в России, и в Украине, и мы гордимся, что какая-то часть в этой большой общей работе наша, белорусская.

– Когда сделано все, что возможно, человек выздоровел, а потом – по своей же вине – снова попал на больничную койку, вам обидно?

– Да, были подобные случаи. В основном это связано с тем, что некоторые пациенты не верят, что им что-то может помочь. Вообще, эмоциональная составляющая очень важна. Например, у меня есть пациент, с которым мы вместе с начала двухтысячных. Он болеет рассеянным склерозом более 15 лет, но всегда себя называет «выздоравливающим». Когда ему исполнилось 50 лет, он позвонил и поздравил с этим событием меня. Сказал, что без моей помощи вряд ли встретил бы свой юбилей. Это было неимоверно приятно! Очень важно, чтобы пациент не паниковал и не впадал в депрессивное состояние. В первую очередь я стараюсь настроить его на позитив, объяснить, что с болезнью можно жить при соблюдении определенных условий. Они формируются прежде всего из того, что я узнаю из специальной литературы, статей, исследований, которые проводятся за границей. Я вижу, что иностранные специалисты тоже работают над сложными болезнями и системой их лечения. И я могу использовать их опыт.

– Как вы считаете, платная медицина заставила бы людей изменить отношение к собственному здоровью?

– Полностью переходить на платную медицину, я считаю, неправильно. Для меня ближе всего страховая медицина, как во многих странах Европы. Или, к примеру, модель Израиля. Там пациенты за лечение не платят ничего, но у них есть четыре кассы или, по-нашему, фонда. Просто человек каждый месяц отчисляет туда какую-то часть зарплаты, а когда что-то случается, эта касса оплачивает его лечение. Человек, приходя в больницу, не должен идти в кассу, чтобы что-то оплатить. Мне не кажется это правильным. С одной стороны, мы по Конституции можем лечиться бесплатно, но потом обнаруживается, что платить все-таки надо. Как минимум за то, что не входит в протоколы.

Станет ли человек лучше заботиться о своем здоровье, если будет знать, что он за это заплатит, – очень сложный вопрос. Философский. На мой взгляд, наш менталитет не настроен на то, чтобы беречь собственное здоровье. Постепенно мы принимаем важность ЗОЖ, молодежь полюбила велосипеды, спортзалы, фитнес, это есть. Но пока еще этого мало.

В свободной продаже у нас и алкоголь, и сигареты. Вредят ли они здоровью? Несомненно. Но они продаются в каждом продовольственном магазине. И при этом достаточно дешевы – это тоже, я считаю, совершенно неправильно. Беларусь занимает лидирующие позиции в потреблении алкоголя на душу населения. Да, можно спорить с этими рейтингами, но в них не хочется даже фигурировать. Говорить о здоровом образе жизни в таких условиях очень сложно. Как человек может беречь свое здоровье, если есть масса соблазнов его подорвать?

А еще наши граждане свято верят, что медики просто обязаны их всех вылечить, несмотря на тяжесть заболевания. У меня был пациент, которого я фактически вытащил с того света. Так вот, когда он пришел в себя, заявил: «Ты меня лечи, а я пил и буду пить!»

– Важна ли эмоциональная вовлеченность врача? Вам удается регулировать уровень своей эмпатии?

– Есть такое понятие, как эмоциональное выгорание. Оно иногда возникает у врачей, которые все проблемы пациентов пропускают через себя. Человек делится с тобой самым сокровенным. Иногда даже тем, о чем никому никогда не расскажет. К врачу и священнику ходят, вероятно, именно за этим.

Нас учили в числе прочего и медицинской психологии: как нужно общаться с пациентом в зависимости от его поведения. Об этом можно судить уже по тому, как человек входит в кабинет, как выглядит. Ты сразу понимаешь, с кем предстоит иметь дело и как себя вести. Но самое лучшее средство коммуникации – юмор. Улыбнешься, пошутишь – и исчезает барьер, человек расслабляется.

У меня складываются неплохие отношения с пациентами. Могу даже похвастаться, что за более чем 20 лет работы на меня не было ни одной жалобы как на врача.

– А как вы отдыхаете? Откуда берутся оптимизм и силы?

– Как отвечал персонаж анекдота, а я не напрягаюсь. (Смеется.) Работа, конечно, вызывает некоторую усталость. Если она эмоциональная, то снимать ее нужно физическим трудом, а если физическая – эмоциональным. Мне нравятся встречи с друзьями, мы участвуем в квизах, в интеллектуальных играх типа «Что? Где? Когда?» Смена деятельности вызывает расслабление. Известный факт: если ты эмоционально загружен – возьми лопату, поработай, и все пройдет. Спортзал – это тоже одна из расслабляющих опций: хожу туда с удовольствием и регулярно. Это своего рода ритуал, приносящий мне здоровые ощущения и дающий возможность отдохнуть после профессиональных нагрузок, абстрагироваться от них.

– У вас есть девиз, с которым идете по жизни?

– Есть мультфильм по греческим мифам о Прометее. Я помню его с детства. Может, это прозвучит несколько патетически, но мне кажется, что для меня он послужил каким-то толчком в жизни. Помните, когда Прометея судили и приковали к скале, он сказал одну фразу: «Я хотел помочь людям…» Этим и занимаются медики. Сегодня мы столкнулись с очень страшной и серьезной угрозой – коронавирусной пандемией, которая до сих пор не закончилась. Если уровень заболеваемости и падает, это еще не говорит о том, что мы с ней справились и не будет второй, третьей или пятой волны. На сегодня лекарства от вируса нет, вакцины тоже. Поэтому наша задача – помогать людям. Это призвание медиков и мое кредо по жизни.

Источник: "Минская правда"
Автор: Алёна Кореневская